Анафема (рассказ)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
Анафема
Автор А. И. Куприн
Язык оригинала русский
Дата написания 1913
Дата первой публикации 1913, 1920
Логотип Викитеки Текст произведения в Викитеке

«Анафема» — рассказ А. И. Куприна о протодьяконе, который должен был торжественно объявить о предании церковью анафеме Льва Толстого, но поскольку прочитал ночью его «прелестную повесть», вместо этого провозгласил писателю «многие лета».

Опубликованный в 1913 году рассказ был запрещён цензурой, номер журнала с рассказом изъят и сожжён, фактически рассказ издан только в 1920 году.

В ночь перед службой протодиакон по имени Олимпий, большой любитель почитать, засиделся допоздна читая повесть «Казаки» Льва Толстого, от которой он получил величайшее наслаждение: он «плакал и смеялся от восторга» и даже подумал, что лучше бы ему быть охотником, воином, рыболовом, пахарем, а вовсе не духовным лицом. Когда же на службе, стоя на амвоне, он, читая анафему, получил указание предать анафеме «болярина Льва Толстого», то невольно вспомнил прекрасную повесть, которую читал с умилением, и в ужасе спросил себя: «Боже мой, кого это я проклинаю?»… и вместо анафемы он провозглашает «болярину Льву многие ле-е-та» и гордо, с чувством высокого человеческого достоинства, уходит из церкви.

Рассказ был закончен в январе 1913 года в Гатчине. Впервые был напечатан в журнале «Аргус» (№ 2) за 7 февраля 1913 года с иллюстрациями В. Сварога.

Вскоре после выхода запрещён цензурой — тираж журнала по постановлению Петербургского окружного суда был сожжен.

В том же году Куприн включил рассказ в десятый том Собрания сочинений выходящего в Москве, и по недосмотру московского цензора В. А. Истомина, не знавшего о постановлении Петербургского окружного суда, десятый том был издан, но вскоре конфискован по приказу московского градоначальника.

Второй раз рассказ был опубликован Куприным в 1920 году в сборнике «Звезда Соломона» в Гельсингфорсе и, как отметил автор в примечании, «этот рассказ появляется как бы впервые».

В России рассказ был опубликован впервые, видимо, только в 1959 году.[1][2]

Вторая редакция рассказа подверглась автором незначительной стилистической правке и был изменён финал: если в первой редакции протодьякон Олимпий покидал храм, «спотыкаясь, беспомощный, точно уменьшившись в росте наполовину», то во второй это место было заменено на: «Он шёл, возвышаясь целой головой над народом, большой, величественный и печальный, и люди невольно, со странной боязнью, расступались перед ним, образуя широкую дорогу».

Обращение к личности Льва Толстого в этом рассказе не было первым для Куприна, как отметил литературовед А. А. Волков в тематическую связь с рассказом «Анафема» следует поставить очерк Куприна «О том, как я видел Толстого на пароходе „Св. Николай“», опубликованный в журнале «Современный мир» в ноябре 1908 года, где Куприн описывает свою встречу с Толстым в 1902 году.[3]

Поводом к написанию рассказа стал случай когда Куприн, будучи в гостях у протодьякона Гатчинского собора Амвросия, увидел у него том сочинений уже отлучённого от церкви Льва Толстого. Отмечается, что как и герой рассказа, прототдиакон Амвросий был знаменитым соборным басом, и сцена, происходящая в церкви, описана под впечатлением посещений гатчинского собора[4][5].

Я имел возможность довольно близко наблюдать, как создавался купринский рассказ «Анафема». В декабре 1912 года я приехал в Гатчину и поселился у художника-офортиста А. В. Манганари. Почти ежедневно приходил к нам Куприн. Незадолго до этого Александр Иванович познакомился с гатчинским соборным протодьяконом отцом Амвросием. Будучи в гостях у него, он заметил на комоде томик с рассказами Л. Н. Толстого. Воображение Куприна заиграло в другом направлении: он представил себе, как отец Амвросий по вечерам, заперев дверь на ключ, приглушенным басом читает «Казаков» Толстого, а протодьяконица вздрагивает при каждом шорохе и робко спрашивает: «А не богохульство ли это — читать книгу человека, преданного анафеме?» И вот — выпочковался рассказ. В январе 1913 года он был написан. Куприн явился к нам с рукописью.

Известно, что повесть «Казаки» Льва Толстого, которую в рассказе читает герой, была одним из самых любимых произведений Куприна, в письме Ф. Д. Батюшкову в 1910 году он так отозвался о повести: «А я на днях опять (в 100-й раз) перечитал „Казаки“ Толстого и нахожу, что вот она, истинная красота, меткость, величие, юмор, пафос, сияние».

Подмечено, что в описании протодьякона использованы фразы «львиная грива» о его причёске, и он «сотрясал львиным ревом собор» — так герой ассоциативно связан с Львом Толстым[6].

Исследователями отмечается, что сюжет рассказа А. И. Куприна — вымысел, анафема Льву Толстому в действительности не была объявлена, была лишь публикация Определения Священного Синода об отречении писателя от церкви, при этом поимённый перечень проклинаемых был отменён ещё в 60-е годы XIX века.[7][8]. При этом, как отметил историк литературы С. Ф. Дмитриенко:[9]

Куприн даже в ошибках своих незауряден. По обряду во времена Льва Толстого именные проклятия с амвона не делались, историки религии давно указали на эту погрешность Куприна. Однако, литература живёт по своим законам, и во многом именно благодаря купринской «Анафеме» история отлучения Толстого от церкви и воспринимается «по Куприну» мифологизировано. Вместе с тем, даже при такой явной ошибке психологически рассказ «Анафема» безупречен, художественно выразителен.

Литературоведами замечено и высказано предположение[10] о неслучайности совпадения имени гатчинского прототипа с именем харьковского архиепископа Амвросия, который 18 марта 1901 года в актовом зале Харьковской духовной семинарии произнёс речь «О делателях на жатве Божией» в которой, процитировав Определение Святого Синода, среди прочего о писателе сказал, что «среди опаснейших врагов Церкви первое место занимает Л. Н. Толстой», назвав его деятельность преступной.[11]

Британский литературовед Николас Лакер, специалист по русской литературе, лектор Ноттингемского университета, член Британской ассоциации славистов, дал такую характеристику рассказу:

Рассказ представляет собой тонкое сочетание юмора, иронии и простого описания, которое показывает многогранность Куприна в лучшем виде. Его смена тональности искусно доводит драму произведения до ликующего крещендо, когда Олимпий отказывается проклинать Толстого. Юмор в сцене, когда священник пробует голос сменяется торжество веры и категоричен проклятий. Но с того момента когда Олимпию приказывают предать анафеме Толстого, Куприн начинает вплетать в сознание своего героя отрывки из «Казаков» с приказом по службе в причудливую словесную дуэль, заканчивающуюся победой Толстого. Выход Олимпия из собора — это момент высшего величия. Заключительные строки достигают симметрии, которую так любил Куприн, и в короткой сцене, уравновешивающей начало сказки, Олимпий сталкивается со своей безликой, ворчащей женой. Но наполненный силой самосознания которую дала ему повесть Толстого, он гневно бросает ей вызов, и впервые в жизни она робко замолкает, а ее муж идет «безмерно огромная, тёмный и величественный, как памятник». Блестящая, компактная, тонко заряженная эмоциями «Анафема» — один из лучших рассказов Куприна.

Nicholas J. L. Luker, из книги «Alexander Kuprin», 1978[12]

Также и литературовед А. А. Волков отметил в рассказе «переходы от одной тональности к другой, которые характерны для ряда лучших рассказов Куприна. Начало окрашено в юмористические тона. За этой экспозиционной юмористически-бытовой картиной следуют уже совершенно иные сцены» и отнёс рассказ к лучшим рассказам писателя:

Среди лучших произведений Куприна «Анафема» является одной из крупнейших жемчужин. Рассказ написан как будто небрежно, крупными мазками. Однако в нем писательская техника Куприна предстает в самом отточенном, совершенном виде. Писателем создан крупный, живописный и оригинальный тип человека, стремящегося к правде. … Ненависть ко всему режиму, порождающему насилие, угнетение, уродство мещанского существования, с еще большей остротой выражена в рассказе «Анафема». В рассказе показана «гнусная мерзость» церковных ханжей, отлучивших Л. Н. Толстого от церкви. В нем показано, как недосягаема светлая память великого художника для жалких покушений на нее со стороны инквизиторов XX века. Для решения той задачи, которую поставил в рассказе Куприн, — раскрытия духовного перелома, происходящего в человеке под влиянием творчества Толстого, — Куприну было необходимо создать художественно значительный, монументальный тип. А поэтому образ отца Олимпия написан был особенно тщательно и вместе с тем вдохновенно и «размашисто».

А. А. Волков, литературовед, доктор филологических наук (1947)[3]

Литературовед М. Г. Качурин отметил, что рассказ — полное любви, восторга и благодарности воспоминание о так любимом Куприным рассказе «Казаки» Льва Толстого:

Сам стиль рассказа напоминает «Казаков», и купринский герой — протодиакон отец Олимпий «стихийной душой», широтой и мощью натуры похож на толстовского дядю Ерошку, как, впрочем, и на самого Куприна. При очевидном различии по материалу и стилю, легендарная повесть и злободневный рассказ прочно связаны неиссякаемым авторским жизнелюбием, его верой в Библию как источник добра и света, радости и правды. Протодиакон выглядит в рассказе величественным, подобным подвижникам Евангелия, и не богохульствующим, но защищающим дух Священного писания от злобного начетничества и буквоедства. «Анафема» — отважное, гневное и насмешливое выступление против преследований Толстого светской и церковной властью.

М. Г. Качурин, литературовед, педагог, доктор педагогических наук (1976)[13]

Александр Ткаченко отмечает неисторичность фабулы рассказа:

весь этот кошмар, приписываемый Куприным «узкому уму иноков первых веков христианства», является от начала и до конца его собственным вымыслом. И дело даже не в том, что ну никак не могло появиться в требнике семнадцатого века имя Емельяна Пугачёва, который родился и жил в восемнадцатом столетии. И не в том, что, начиная с 1869 года, анафематствование отдельных лиц в России было прекращено вовсе. Просто ни в одном из многочисленных печатных и рукописных чинов анафематствования, составленных Русской Православной Церковью за несколько веков, нет ничего даже отдалённо похожего на проклятья, которые Куприн извергает на Льва Николаевича от лица Церкви[14].

В 2017 году преподаватель Новосибирской духовной семинарии Е. Л. Сузрюкова критически разобрала рассказ, а том числе отметила, что «анафема в действительности не была объявлена, а сюжет рассказа А. И. Куприна — вымысел. Состоялась лишь публикация Послания Священного Синода». Характерезуя главного героя повести, она пишет: «не настоящей творческой и духовной жизнью Л. Н. Толстого восторгается Олимпий, а его прошлым, по отношению к которому отлучение от Церкви является немотивированным. <…> Олимпий не понимает, в чем суть неприятия Церковью воззрений Л. Н. Толстого, не понимает и сущности анафемы, ее смысла в чине Торжества Православия. В результате дьякон, как и Л. Толстой, отпадает от Церкви, будучи уверенным в собственной правоте, не посоветовавшись ни с кем о своих сомнениях, не попытавшись осмыслить причины и цель решения церковных властей»[6]

Экранизация

[править | править код]

Примечания

[править | править код]
  1. Где бог? Антирелигиозный сборник: Рассказы. Статьи. — Калининград: Кн. изд-во, 1959. — 92 с.
  2. Анафема: (Рассказы) / Сост. и послесл. А. В. Белова. — Москва: Госполитиздат, 1963. — 48 с.
  3. 1 2 Волков А. А. — Творчество А. И. Куприна — Москва: Художественная литература, 1981 — с. 360
  4. 1 2 Вержбицкий Н. К. Встречи с А. И. Куприным. — М.: Пензенское книжное издательство, 1961. — С. 112. — 163 с.
  5. Т. С. Бабурина — Почему Гатчина Архивная копия от 15 сентября 2018 на Wayback Machine // Исторический журнал «Гатчина сквозь столетия»
  6. 1 2 Сузрюкова Е. Л. Анафема в рассказах А. И. Куприна «Анафема» и В. А. Никифорова-волгина «Торжество православия» // Культура и текст. — 2017. — № 4 (31). — С. 166—176. Архивировано 24 января 2020 года.
  7. Петров Г. И. — Отлучение Льва Толстого от церкви Архивная копия от 17 декабря 2018 на Wayback Machine — Москва: Знание, 1978 — с.112
  8. Пущаев Ю. Анафема: вынесение за ограду Церкви, а не проклятие // Фома. — 2015. — № 12 (152). — С. 34. Архивировано 18 декабря 2018 года.
  9. Сергей Дмитренко — Литературная судьба Куприна // вступительная статья к А. И. Куприн — Олеся; На переломе; Поединок; Яма; Рассказы — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003—672 с.
  10. И. А. Каштанова — О творческом освоении А. И. Куприными идейно-художественных принципов Л. Н. Толстого (Рассказ «Анафема») // Научные доклады высшей школы: Филологические науки, Том 16 — Высшая школа, 1973 — стр. 88-99
  11. Амвросий, архиепископ Харьковский. О делателях на жатве Божией Архивная копия от 18 декабря 2018 на Wayback Machine. Речь, произнесенная в актовом зале Харьковской духовной семинарии 18 марта 1901 года. М., 1901. 32 с.
  12. Luker, Nicholas J. L. Alexander Kuprin. Boston: Twayne Publishers, 1978. - 171 c. - стр. 139
  13. М. Г. Качурин - Библия и русская литература Архивная копия от 13 февраля 2019 на Wayback Machine - СПб: Каравелла, 1995
  14. Ткаченко А. Проклятье, которого не было. Церковь и Толстой: история отношений : [арх. 6 октября 2022] // Фома. — 2005. — № 9(32). — С. 12—15.
  • Анафема // Примечания к пятом тому Собрания сочинений в девяти томах — М.: Издательство «Правда», 1964